«На голову младенца был надет памперс». Трагедия в Глуске, где живьем закопали молодую мать и ее дочь

Шесть лет назад на месте бывшей свалки под Глуском нашли тела 30-летней Татьяны Пою и ее 3-месячной дочери, сообщает TUT.BY. Следствие, а затем и суд установили, что женщину и младенца закопал заживо отец ребенка, сотрудник банка Александр Колыбин. Мать Татьяны, Нина Кончиц, теперь растит двоих сыновей дочери (один мальчик от ее первого брака, второй — сын Александра). Мать Колыбина, Раиса, мечтает увидеть внука. У женщин есть взаимные претензии, но в одном они единогласны: считают, что настоящий убийца на свободе. TUT.BY поговорил с обеими и узнал подробности неоднозначной истории и жуткого убийства.

Предыстория

Татьяну Пою и осужденного за ее убийство Александра Колыбина связывали несколько лет отношений и двое детей. Как рассказала TUT.BY мать убитой Нина Кончиц, Татьяна вышла замуж за первого мужа, Александра Пою, когда ей было 26 лет. Молодая женщина работала продавцом, Александр — в комбинате бытового обслуживания.

Нина Алексеевна теперь корит себя за то, что это она практически настояла, чтобы дочь вышла замуж. Говорит, думала о том, что Татьяне уже 26 лет, а семьи нет, хотя «пора уже». При этом, по словам женщины, дочь нелестно отзывалась о будущем супруге.

Молодая семья жила вместе с Ниной Кончиц в доме в Глуске, но недолго. Пенсионерка говорит, что Александр злоупотреблял спиртным, бил дочь — потому они и развелись. Сын Виталий остался с матерью.

С Александром Колыбиным Татьяна познакомилась после развода. Дочь говорила Нине Алексеевне, что они просто друзья.

— Она просила посидеть с Виталичкой, а сама ходила на свидания с Сашей. Таня всегда у меня была такой тихой, покладистой, хорошей. Думаю, ну пусть сходит погуляет. А Саша приезжал на машине, забирал ее — и они ехали. Но Саша никуда особо ее не водил, дочь говорила, он был очень прижимистым.

Татьяна, говорит мать, долго скрывала от нее, что беременна от Колыбина. До тех пор, пока не стал расти живот, — все стало очевидно на пятом-шестом месяце беременности. К этому моменту они с Александром встречались около года.

— Она говорила, что Саша не верил, что ребенок его, мол, нагуляла. Заставлял Таню сделать аборт, но она мне сказала: не могу убить ребенка. Она была очень верующей, в церковь ходила.

Родился Андрей. Уже потом Александр хотел сына забрать и воспитывать самостоятельно. По словам Нины Алексеевны, он обратился в суд. Но тот решил, что ребенку будет лучше с матерью, и назначил часы, которые отец может проводить с мальчиком.

— Саша настоял на генетической экспертизе, которая подтвердила, что сын его. А воспитывать хотел сам, потому что не хотел платить алименты: думал, что деньги будут тратить не на ребенка. Что Таня хочет жить за его счет.

Колыбин регулярно навещал сына, забирал погулять. В альбоме у бабушки много фото папы и сына.

А через 3 месяца после рождения Алины малышку и ее мать нашли похороненными заживо.

Удары отверткой, подгузник на лице ребенка

Сначала, 13 сентября 2013 года, объявили о пропаже Татьяны и Алины. По данным милиции, мать и дочь пропали 7 сентября. Мать пропавшей Нина Кончиц в это время была в деревне в Гомельской области, уехала туда 1 сентября в очередной раз присмотреть за больной матерью. С собой взяла и старшего сына дочери, Виталика. Мальчишке тогда было 5 лет.

— Взяла его с собой, чтобы Тане было легче с двумя детьми — Алиной и Андрюшей, которому тогда было 3 годика. Как сейчас помню, 7 сентября, в субботу, я хотела поехать домой, но не получилось. А восьмого звонит Саша и спрашивает, где Таня. Мол, он пришел с сыном увидеться, а дома никого нет. Я говорю: как нет? Быть такого не может! Куда же она с детьми пойдет?

По словам Нины Алексеевны, тогда это выглядело так: Александр сам активно искал Татьяну в больницах, заявил о пропаже дочери в органы опеки. Неделю женщину и ребенка искали в лесах волонтеры и военнослужащие, милиция отрабатывала несколько версий, в том числе похищение.

— Ее мобильный телефон был дома, а без него она бы не ушла. Но пропали паспорт (его так и не нашли) и документы, подготовленные для того, чтобы провести генетическую экспертизу, установить, кто отец Алины, — на этом настоял Саша. Они вот-вот должны были ехать в Минск делать анализ, — Нина Кончиц снова замолкает и безутешно рыдает.

Экспертиза позже все-таки установила, что Алина была биологической дочерью Александра Колыбина. Но это было уже после того, как мужчина сознался в убийстве и показал, где закопал тела Татьяны и Алины — на поле под Глуском.

— Тут раньше была свалка, ее вывезли, — рассказывают местные и ведут к крестам в зарослях топинамбура. Он, говорят, рос тут и 6 лет назад, когда нашли тела убитых. — На этом месте земля была мягкой, потому что весь верхний слой — это перегной после свалки. Тела, рассказывали, неглубоко лежали — сверху сантиметров шесть земли всего было.

Александр признался следствию, что в тот вечер к дому Татьяны он приехал с лопатой в багажнике. Женщина вышла к нему навстречу с Алиной на руках. По признанию мужчины, он сначала ударил Татьяну кулаком, а когда она упала, нанес несколько ударов отверткой. Связав женщину и затолкав в мешок, положил ее в багажник. Рядом — дочь. В это время дома был 3-летний сын Андрей — мальчик смотрел телевизор, сказал потом на суде обвиняемый.

К заброшенной ферме Татьяну и Алину Колыбин, по данным следствия, привез ночью. Когда закапывал, они были живы, установила экспертиза. Нина Алексеевна говорит, что на голову малышки был надет подгузник — чтобы ребенок задохнулся.

«Никакого прямого отношения я к этому действительно не имею»

Александр Колыбин сознался в убийстве, признал вину и получил пожизненный срок. Мать убитой к этому относится двояко: с одной стороны, считает, что за убийство нужно платить тем же — выносить убийце смертный приговор. Но при этом она уверена, что Александр как минимум действовал не один.

— Он на суде так и говорил, что убил не он. Но если он назовет имя настоящего убийцы, тот убьет его сына. В этом так и не разобрались. Мне кажется, взяли не того. Или не всех.

Женщина говорит, что во время расследования не обратили внимания на детали — мелкие, но важные. Например, как Колыбин мог убить фактически на пороге дома Татьяну и, не заходя в дом, знать, что его сын смотрит телевизор? Или как «штопанные-перештопанные» окровавленные носки, которые нашли в квартире у Колыбина, могли принадлежать ему, банковскому работнику? Нина Алексеевна, в доме которой постоянно бывал Колыбин, говорит, что у Александра таких «отродясь не было».

Пенсионерка показывает два письма, которые Александр прислал ей из тюрьмы: поздравлял с днем рождения и Новым годом. В них мужчина много спрашивает о сыне, просит не обижаться на него, потому что, говорит: «Никакого прямого отношения я к этому действительно не имею».

Если мать Татьяны считает, что Колыбин сам не убивал, но точно был замешан, то мать осужденного Александра уверена: ее сын такого не совершал.

Раиса Адамовна живет в квартире в поселке под Глуском под присмотром соцработника: женщина серьезно больна. Как и Нина Алексеевна, при любом воспоминании о своем ребенке пенсионерка ударяется в слезы. Немного успокоившись, рассказывает, что отношения между Татьяной и Александром действительно были непростыми.

— Нужно было дать им просто разобраться между собой, чтобы они жили вместе. Саша же квартиру снял специально, купил все туда, звал Таню с детьми, но она отказала.

Раиса Колыбина рассказывает, что Александр души не чаял в ребенке. Что признал в итоге и Алину [посмертно], принял, как своего, Виталика — сына Татьяны от первого брака. Мать уверена, что он не мог совершить такое.

— Он же у меня такой тихий был, спокойный. В банке все его коллеги говорили то же самое, спрашивали, как такое возможно, что его сделали убийцей. Мне начальник тюрьмы говорил: «Не понимаю, как ваш Саша тут оказался». Он же совсем неконфликтный! И он болен (у мужчины диабет. — Прим. TUT.BY) — из медчасти не вылезает, — заливается слезами пенсионерка.

Она жалеет, что не может съездить к сыну на свидание: здоровье не позволяет. Что не может увидеть внука — он живет с Ниной Алексеевной, а та его не привозит и вряд ли привезет. Хотя совместная фотография бабушек с крестин ребенка в альбоме есть. Фото Татьяны в нем нет, но есть одно, с первой свадьбы, в телефоне Александра. Как это объяснить, пенсионерка не знает.

Раису Колыбину поддерживает старший сын. Нина Алексеевна справляется с горем благодаря старшей дочери, которая живет поблизости, и внукам. Хотя сразу, говорит женщина, ей не хотелось ничего — только умереть.

— Я милиционеров просила: убейте меня, мне незачем больше жить. Я даже расписку им написала! — рыдает женщина.

Горе и переживания привели женщину 6 лет назад в больницу — на этом настояли родственники: у нее был нервный срыв. Потом взяла себя в руки и добилась опеки над внуками. Старший тогда жил с отцом, младший был в приюте.

— Мы переехали из Глуска. Мне так и следователь посоветовал, и я не могла в том доме ночевать: страшно. Квартиру однокомнатную купили благодаря помощи моей тети, да и кредитов набрали с дочерью.

Об истории их семьи Нина Алексеевна мальчишкам — она их называет «сыночками» — рассказала. Говорит, пришлось. Когда в очередной раз женщина забрала мобильный телефон, на котором дети играли слишком часто, то услышала их разговор на кухне. Братья обсуждали, что, мол, бабушка плохая, а у них вроде как был папа. О том, что мама умерла, мальчики знали давно: ездят ведь на ее могилу с бабушкой.

— Я тогда зашла на кухню и рассказала — спокойно, без подробностей, — что папа Андрюши убил маму, поэтому мама в могилке, а папа в тюрьме.

Нина Алексеевна говорит, что она с детьми живет на пенсию и их пособия — в общей сложности примерно тысяча рублей в месяц выходит. Так что семья сейчас не бедствует. Органы опеки тоже помогают в случае необходимости.

— Я одного боюсь: что настоящий убийца на свободе.

По словам матери осужденного Раисы Колыбиной, сын все эти годы пишет обращения с требованием пересмотреть его дело.