Она приближала Победу

Все даль­ше уно­сят нас годы от Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны, кото­рая уже дав­но ста­ла исто­ри­ей. Все мень­ше оста­ет­ся живых ее участ­ни­ков и оче­вид­цев. Нет в живых и Нины Тимоы­еев­ны Лохады­ной, с кото­рой мы жили по сосед­ству. Невы­со­кая, худень­кая, улы­ба­ю­ща­я­ся жен­щи­на, жизнь воз­ле кото­рой все­гда бур­ли­ла. не так дав­но ее не ста­ло. Её уже нет… Хотя, поче­му нет? Я ведь пом­ню ее, зна­чит, есть. Да и толь­ко ли я пом­ню? Ее пом­нят все, кому хоть когда-то была даро­ва­на встре­ча с этой заме­ча­тель­ной жен­щи­ной, чело­ве­ком с боль­шой бук­вы и дале­ко не про­стой судь­бой. А ведь пока живет память, чело­век жив.

Она роди­лась и вырос­ла в Ленин­гра­де. Когда Нине было два года, умер­ла ее мама. Отец женил­ся на дру­гой жен­щине, кото­рая не толь­ко заме­ни­ла малыш­ке маму, но и роди­ла еще чет­ве­ро детей. Нико­гда бога­то не жили, но в семье цари­ли вза­и­мо­по­ни­ма­ние и любовь. Нина рос­ла очень актив­ной и жиз­не­лю­би­вой девоч­кой. Уче­ба дава­лась лег­ко, мало того, кро­ме уро­ков и чте­ния книг, она успе­ва­ла быть в гуще собы­тий всей школь­ной жиз­ни. Ее очень люби­ли дети, и ей про­ро­чи­ли про­фес­сию учи­те­ля, но она выбра­ла себе не менее бла­го­род­ную про­фес­сию — меди­ци­на. Как она гово­ри­ла, воз­вра­щать людям здо­ро­вье, дарить им воз­мож­ность жить пол­но­цен­ной жиз­нью — это так бла­го­род­но. И после семи клас­сов Нина посту­пи­ла в меди­цин­ский тех­ни­кум, где ста­ла дипло­ми­ро­ван­ной мед­сест­рой. Когда пошла рабо­тать, поня­ла, что с выбо­ром про­фес­сии не ошиб­лась, даже поду­мы­ва­ла про­дол­жить обу­че­ние в мед­ин­сти­ту­те. Но гря­ну­ла Вели­кая Оте­че­ствен­ная война.

Нина воз­вра­ща­лась с ноч­но­го дежур­ства мимо воен­ко­ма­та. Ее вни­ма­ние при­влек­ла тол­па наро­да: серьез­ные муж­чи­ны, пла­чу­щие жен­щи­ны. Подо­шла и спро­си­ла, что слу­чи­лось. «Вой­на нача­лась, доч­ка, — услы­ша­ла она в ответ и сра­зу же, не раз­ду­мы­вая, напра­ви­лась в воен­ко­мат. На невы­со­кую хруп­кую девоч­ку в воен­ко­ма­те никто даже вни­ма­ния не обра­тил, все отма­хи­ва­лись: «Иди под­рас­ти», «Домой беги, без тебя дел нев­про­во­рот». Но Нина с дет­ства выде­ля­лась настой­чи­во­стью и целе­устрем­лен­но­стью. Доби­лась при­е­ма у воен­ко­ма, потре­бо­ва­ла отпра­вить ее на фронт, а он не согла­ша­ет­ся: мала ещё. На ее сло­ва, что ей 19 и она уже год рабо­та­ет мед­сест­рой, он толь­ко улыб­нул­ся. Она же в каче­стве дока­за­тель­ства предъ­яви­ла доку­мен­ты. Так Нина ста­ла хирур­ги­че­ской мед­сест­рой в 258‑м эва­ку­а­ци­он­ном гос­пи­та­ле 23‑й армии в род­ном Ленин­гра­де. Девят­на­дца­ти­лет­няя девуш­ка ока­за­лась в страш­ном мире сто­нов, непре­кра­ща­ю­щей­ся боли и смер­ти. В авгу­сте в гос­пи­таль нача­ли посту­пать боль­шое коли­че­ство ране­ных. Вра­чи, мед­сест­ры, сани­тар­ки рабо­та­ли сут­кам. Опе­ри­ро­ва­ли, воз­вра­щая к жиз­ни без­на­деж­ных, выха­жи­ва­ли тех, кого порой отно­си­ли к раз­ря­ду «не жилец». Меди­ки в пря­мом смыс­ле сло­ва пада­ли с ног, но боль­шое поступ­ле­ние ране­ных не дава­ло расслабиться.

А 8 сен­тяб­ря 1941 года для жите­лей Ленин­гра­да начал­ся новый, самый страш­ный отсчет вре­ме­ни — бло­ка­да. У Нины, кото­рая без­вы­лаз­но нахо­ди­лась в гос­пи­та­ле, душа избо­ле­лась за род­ных ей людей. Самое страш­ное для нее было то, что она ничем не мог­ла им помочь. Искренне пора­до­ва­лась, когда до нее дошла инфор­ма­ция, что двух ее млад­ших бра­ти­ков трех и деся­ти лет уда­лось отпра­вить через Ладо­гу на боль­шую зем­лю. Она рыда­ла в голос, когда узна­ла, что мама, папа, сест­ра умер­ли от голо­да и болез­ней в бло­ка­ду. Душа была ско­ван­на пан­ци­рем боли от потерь. Она не мог­ла при­вык­нуть к еже­днев­ным смер­тям в гос­пи­та­ле — ране­ные уми­ра­ли сот­ня­ми. Да и сама Нина вали­лась от уста­ло­сти с ног. Един­ствен­ны­ми жела­ни­я­ми было выкро­ить хоть чуть-чуть вре­ме­ни для сна и хоть раз наест­ся досы­та, что­бы не ощу­щать ною­щую боль в пустом желуд­ке. Она вспо­ми­на­ла, как что­бы хоть как-то при­ту­пить чув­ство голо­да, варила…разрезанный на малень­кие кусоч­ки кожа­ный ремень, кото­рый ей перед вой­ной пода­рил отец. Эти кожа­ные супы под­пи­ты­ва­ли ее исто­щен­ный орга­низм. Ране­ные, видя, что девуш­ка пада­ет с ног от уста­ло­сти и исто­ще­ния, пыта­лись ее под­кор­мить: дели­лись послед­ни­ми кусоч­ка­ми хле­ба. Она отка­зы­ва­лась: «Вам нуж­нее, вам нуж­но быст­рее набрать­ся сил, что­бы сно­ва попасть на фронт». А они гово­ри­ли, что без нее их выздо­ров­ле­ние будет очень дол­гим. Девуш­ка ко всем ране­ным отно­си­лась, как к род­ным. И они люби­ли ее. Стар­шие назы­ва­ли доч­кой, моло­дые ребя­та — сестрой.

Одна­жды девуш­ку вызвал началь­ник гос­пи­та­ля и выска­зал лич­ную прось­бу взять под свое шеф­ство тяже­ло­ра­не­но­го моло­до­го офи­це­ра-артил­ле­ри­ста. Тяже­лая череп­но-моз­го­вая трав­ма гро­зи­ла ему сле­по­той. Два меся­ца он в гос­пи­та­ле про­ле­жал. Нина не мень­ше сво­е­го под­опеч­но­го вол­но­ва­лась, когда с его глаз сни­ма­ли повяз­ку — вер­ну­лось ли к нему зре­ние. А он повер­нул­ся в ее сто­ро­ну и улыб­нул­ся: ««Вы моя сест­рич­ка?». Она отве­ти­ла: «Да». «Ну, тогда давай будем дру­жить…». У нее от радо­сти, что все обо­шлось, сле­зы на гла­за. Но и сквозь их пеле­ну она рас­смот­ре­ла, какие у него кра­си­вые голу­бые гла­за. В тот момент девуш­ка поня­ла, что этот моло­дой офи­цер — ее судь­ба. Меж­ду моло­ды­ми людь­ми воз­ник­ло вза­им­ное при­тя­же­ние. Они меч­та­ли нико­гда не рас­ста­вать­ся. Толь­ко в те годы за людей реше­ние при­ни­ма­ла вой­на. После выздо­ров­ле­ния его сно­ва отпра­ви­ли на фронт. На про­ща­ние он пообе­щал ей: «Я, Ниноч­ка, обя­за­тель­но най­ду тебя..» Нина моли­лась, что­бы люби­мый выжил в этой страш­ной войне, и, навер­ное, ее молит­вы были услы­ша­ны. Ее Ленеч­ка, шесть раз тяже­ло ранен­ный в годы вой­ны, остал­ся жив.

…Вес­на. Гос­пи­таль, где слу­жи­ла Нина, на тот момент дис­ло­ци­ро­вал­ся в Выбор­ге. Нина дежу­ри­ла, когда вдруг услы­ша­ла радост­ные, воз­буж­ден­ные голо­са и кри­ки «Ура!» Выгля­ну­ла в кори­дор. Люди обни­ма­лись, цело­ва­лись, пла­ка­ли от сча­стья — вой­на закон­чи­лась! Ее тоже пере­пол­ни­ло сча­стье, на кото­рое потом надви­ну­лось облач­ко гру­сти: куда же ей теперь, ведь она оста­лась одна-оди­не­шень­ка: роди­те­ли и сест­ра похо­ро­не­ны на Пис­ка­рев­ском клад­би­ще в Ленин­гра­де, бра­тиш­ки неиз­вест­но где. Но судь­ба сжа­ли­лась над этой хруп­кой, но такой силь­ной девуш­кой. На сле­ду­ю­щий день после радост­ной ново­сти о капи­ту­ля­ции Гер­ма­нии Нине ска­за­ли, что сре­ди ране­ных, посту­пив­ших к ним в гос­пи­таль, вро­де бы есть ее люби­мый. Не чуя под собой ног, помча­лась она к вновь посту­пив­шим ране­ным. И уви­дев его, была без­гра­нич­но счаст­ли­ва. Да это был он, ее Леня, ране­ный, но живой. Она пла­ка­ла и сме­я­лась от сча­стья — жив! Жив! А ране­ние? Она обя­за­тель­но поста­вит его на ноги, глав­ное, что­бы ей поз­во­ли­ли за ним ухаживать.

Началь­ник гос­пи­та­ля с пони­ма­ни­ем отклик­нул­ся на прось­бы Нины и пере­дал ей на попе­че­ние доро­го­го ей ране­но­го. Девуш­ка была самым счаст­ли­вым чело­ве­ком — она не одна, рядом с ней доро­гой ей чело­век. Там же, в Выбор­ге, они поже­ни­лись. Когда муж ушел в отстав­ку, моло­дая семья реши­ла пере­ехать в Боб­руйск, на роди­ну мужа. Начи­на­ли все с нуля — ну какое иму­ще­ство у воен­ных? Шине­ли да чемо­дан­чи­ки с нехит­ры­ми пожит­ка­ми сол­да­та. Нина, малень­кая, худень­кая, ско­рее напо­ми­на­ла девоч­ку-под­рост­ка, чем фрон­то­вич­ку, кото­рая спас­ла жизнь не одно­му сол­да­ту. Род­ные мужа при­ня­ли ее очень теп­ло. Да и сам Боб­руйск ока­зал­ся госте­при­им­ным: через три меся­ца после при­ез­да моло­дой семье выде­ли­ли квар­ти­ру, в кото­рой Лохады­но­вы ста­ли обжи­вать­ся. Нина ста­ла искать себе рабо­ту: сидеть без дела — не ее удел. Сер­гей Пугач, началь­ник Боб­руй­ской мили­ции, кото­рый жил с ними по сосед­ству, насто­я­тель­но реко­мен­до­вал ей устро­ить­ся на «Крас­ный пище­вик»: «Может, на хал­ве да шоко­ла­де отъ­ешь­ся». Он и помог с трудоустройством.

При­шла на фаб­ри­ку в соро­ко­вые, да так и оста­лась тут до пен­сии. Рабо­та­ла на совесть, во всех делах кол­лек­ти­ва при­ни­ма­ла актив­ное уча­стие, да и город­ском акти­ве была не послед­ним чело­ве­ком. Про­сто не уме­ла она жить в пол сила. Была любя­щей женой и мамой, затем бабуш­кой, рабо­та­ла на совесть, была обще­ствен­ни­цей. Ее тру­до­вая дея­тель­ность не раз отме­ча­лась гра­мо­та­ми само­го раз­лич­но­го уров­ня. Почет­ную гра­мо­ту Вер­хов­но­го Сове­та БССР ей вру­чал Пер­вый сек­ре­тарь ЦК Ком­пар­тии Бело­рус­сии Петр Миро­но­вич Маше­ров. Уйдя на заслу­жен­ный отдых, Нина Тимо­фе­ев­на оку­ну­лась с голо­вой в обще­ствен­ную рабо­ту. При домо­управ­ле­нии № 2 она воз­глав­ля­ла пер­вич­ную орга­ни­за­цию Сове­та вете­ра­нов. У нее был свой лич­ный коми­тет, где она вела при­ем граж­дан по лич­ным вопро­сам, и всем ста­ра­лась помочь в реше­нии их про­блем. Нина Тимо­фе­ев­на все­гда была в пер­вых рядах — будь то суб­бот­ник или встре­ча со школь­ни­ка­ми, празд­ник или тру­до­вой десант. Она ина­че и не могла.

Н.Т. Лохады­но­ва ушла из жиз­ни на 92‑м году жиз­ни, чуть-чуть не дожив до люби­мо­го ей празд­ни­ка — Дня Побе­ды, так и не выпол­нив наказ П.М. Маше­ро­ва, кото­рый при вру­че­нии ей Почет­ной гра­мо­ты, ска­зал: «Ниноч­ка, я бы вам золо­тую медаль дал. Живи­те до ста лет!». Это, навер­ное, един­ствен­ный наказ, кото­рый она не выпол­ни­ла в сво­ей жизни…

Поли­на Трапенок

Фото из лич­но­го архи­ва Н.Т. Лохады­но­вой, предо­став­лен­ные внуч­кой Ниной Лохадыновой.