Долюшка женская

— Доченька моя дорогая, солнышко мое, смысл моей жизни, — целовала Жанна хрупкое долгожданное создание искусанными в кровь губами, и по ее щекам медленно струились слезы радости. Ее одиночеству пришел конец. Теперь у нее снова появился смысл в жизни…

— Ну,  теперь  для тебя спокойные деньки и ночки закончились до конца твоей жизни. Сначала будешь просыпаться кормить-пеленать, потом, у кроватки просиживать, когда болеть будет, потом с танцев ждать будешь, не сомкнешь глаз… Да мало ли… Эх, доля-долюшка наша бабская, не позавидуешь, — сказала пожилая медсестра, заглянувшая к ней в палату.

— Да я, может об этой женской доле,  все свои сорок пять лет мечтала! — смахнула слезу и еще крепче прижала к груди крепко запеленатую дочурку Жанна.

— И нужно было себе на старости лет такую мороку! У меня вот их трое, так я от них на край света готова бежать…

— А если бы их у вас не было, тоской бы изошли. Вы даже представить себе не можете, как разрывается сердце, когда тебя дома никто не ждет, когда во всем доме тебя темнотой встречают окна только твоей квартиры. Жить не хочется, потому что не для  кого, — сказала Жанна.— А теперь ведь у меня смысл жизни появился, крылья выросли. Я теперь все смогу…

— Ну, удачи тебе, дочка, — пожелала медсестра.

Из роддома Жанну забирали подруги и отец.

— Доченька, дай-ка мне внученьку подержать! — взял  на руки сверток с огромным красным бантом новоиспеченный дед. В его глазах предательски блеснула  слезинка: в свои семьдесят он впервые стал дедом.

Для Жанны начались бессонные ночи. Даже если малышка спала, она вскакивала и на цыпочках шла к кроватке, чтобы убедиться, что с ее кровинушкой все хорошо. Девчушка  росла смышленой. Жанна с огромным удовольствием водила ее в детсад, затем — в школу. Она не жалела для своей Аллочки ничего.

— Ты, доченька, только учись, а я дома все сама сделаю, — отправляла она дочку из кухни, когда та хотела ей помочь,  отбирала тряпку, которой она собиралась вытереть пыль. Жанна  и не заметила, как дочка перешла в среднее звено школы.

— Мам, ты не приходи в школу, а то девчонки говорят, что ты у меня старуха, — не глядя на мать как-то сказала Алла. Увидев слезы в глазах матери, девочка густо покраснела, подбежала к ней, обняла за шею: — Прости меня, мамочка, я такую глупость сказала. Ты у меня самая лучшая, самая хорошая и красивая. И я тобой очень горжусь. И  обещаю тебе, ты тоже будешь мной гордиться. Жанна прижала к себе дочь, и ее сердце заполнила теплота. Но все же ночью она дала волю слезам. Где-то что-то она упускает в воспитании своей дочери, если та могла ее так обидеть.

— Но ведь она попросила у меня прощения, — прошептала в оправдание своей любимицы Жанна.— У нее переходный возраст.

— Не так ты, Жанна, дочку воспитываешь. Ты ведь у нас тоже отличница, но и первой помощницей у нас в доме была. Бабулькам стареньким помогала, тимуровское движение организовывала.  А ты из девочки белоручку растишь. Тебе ведь уже самой сколько лет, не будешь же ты вечно за ней ухаживать, как за безрукой, — укорял ее утром отец, который, как оказалось, стал невольным свидетелем ее вчерашнего разговора с дочкой. — Она должна любить и уважать тебя любую — старую, больную, а она тебя уже сейчас стесняется. Это сегодня ты здоровая, а не дай бог что случится? Ведь все мы под богом ходим. Ты разве думала, что твоя мать в сорок пять лет из жизни уйдет? Нет. И я не думал, что стану вдовцом в таком возрасте. Ты ведь сейчас уже старше своей матери. И что же получается, если захвораешь, тебя дочь стесняться будет, и чтобы ты не маячила у нее перед глазами, отдаст тебя в дом для престарелых или в дом инвалидов?

— Не нужно, папуль. Всему свое время. Аллочка выучится, а придет ее время всему научится. Будут ведь у нее детки, муж. Авось у нее судьба не так сложится, как у меня, — ответила Жанна.

— Нет, дочка, рассчитывать на авось в данной ситуации нельзя. Потом сама себя за локоть захочешь укусить, да не получится…

— Дед, ну что ты на меня наговариваешь, — со слезами на глазах вбежала в кухню Алла. — Я не такая. Я у мамы вчера за свою глупость прощение попросила. Сразу же, когда увидела, что она плачет.

— А если бы мать спрятала свою боль, свою обиду и не заплакала, небось, даже не додумалась бы, что причинила матери боль!  Эх ты, егоза. Думай, что делаешь. И вообще, пока я в этом доме единственный мужчина, я хозяин, и мое слово — закон. Отныне, моя дорогая, у тебя тоже по дому свои обязанности будут. И попробуй только поперек встать. Не посмотрю, что девчонка, всыплю, как сидоровой козе, —дед грозно нахмурил брови.

— Ма-ам, — испуганно посмотрела на мать Алла и не нашла ничего лучшего, как спрятаться за мамину спину.

— То-то же, — рассмеялся дед. — Теперь у нас все пойдет по–другому, а то дал я вашему бабьему царству свободу.

Жанна попыталась поцеловать дочь, но та увернулась. У Жанны настроение испортилось окончательно. За сердце такая тоска взяла, что захотелось плакать. Чтобы скрыть свое моральное состояние от отца и дочери, она  решила прогуляться. Набросила плащ и, натянуто  улыбнувшись , сказала:

— Я пойду к чаю что-нибудь вкусненькое куплю.

Выйдя на улицу,  Жанна, подставила лицо колючему осеннему ветру. На глаза навернулись не прошенные слезы, которые она даже и не пыталась  сдержать.

— У вас что-то случилось? — спросил невысокого роста коренастый мужчина, шедший ей навстречу.

— Да нет, все нормально.

— А плачете почему? — спросил он участливо.

— Я не плачу, просто ветер в лицо, вот и вышиб слезу, — уклонилась от ответа Жанна.

— Я тут немного заплутал в ваших улочках, мне бы отыскать ту дорожку, которая ведет к вокзалу, —широко улыбнулся незнакомец.

— Давайте я вас провожу, — неожиданно для себя предложила Жанна.

— Буду вам несказанно признателен.

Незнакомец оказался разговорчивым.

— Я в командировку приезжал. Мне тут подсказали адресок недорогого магазина. У меня ведь трое деток, всем нужно что-то привезти, а денег — кот наплакал, — сказал он. — Ждут они меня не дождутся. А у вас есть дети? —спросил он.

— Есть. Дочка, — ответила Жанна. И не заметила, как рассказала незнакомцу о своей боли.

— А вы знаете, скоро каникулы. Берите отпуск и приезжайте к нам в деревню. У нас дом просторный, но если захотите, будете жить отдельно — рядом с нашим домом — родительский. Он сейчас пустует, но там есть все необходимое для проживания, —предложил тот.

Жанна, не зная зачем, записала адрес.

— Мамочка, мамочка, мне трудно дышать, — услышала Жанна приглушенный голос дочери. Она вскочила, и бросилась к кровати дочери, не чуя под собой ног. Алла горела огнем. И без термометра было ясно, что температура выше 39-ти.

— Папа, папа! Скорую! — закричала Жанна, а сама дрожащими руками схватила термометр. Температура у Аллы была 40,5.

— Доченька, родная, потерпи, сейчас приедет врач, — шептала Жанна, целуя пылающие щеки дочери.

— Срочная госпитализация. Вы поедете с нами, — кивнул врач Жанне. — Что же вы не вызвали «скорую» раньше? — укоризненно произнес он, когда они сели в машину. — Девочка в крайне тяжелом состоянии.

— Да ведь все было хорошо, — заплакала Жанна. Она даже представить себе не могла, что с ее дочкой может случиться что-то страшное.

Целую неделю врачи только разводили руками:

— Мы делаем все от нас зависящее.

— Господи, спаси мою дочь! Забери мою жизнь, но моя дочурка должна жить, — плакала Жанна возле иконы Божьей матери. Ей советовали поставить семь свечей в семи разных церквях, и она ездила в близлежащие райцентры, выполняя все наставления шептух, народных лекарей и знахарей.

— Кризис миновал, — встретил Жанну улыбающийся врач. — Ваша девочка будет жить. Только теперь ей нужно пройти курс реабилитации,  а это не меньше месяца, а потом желательно в санаторий, на дачу, или, лучше всего, в деревню, на свежий воздух, на парное молочко. Хорошо бы козьего ей попить, оно ведь целебное.

— Я все сделаю, как нужно, — расплакалась от переизбытка чувств Жанна. В палату дочери она влетела, как на крыльях.

— Мамочка, где ты так долго была? — всхлипнула дочка.

— Все хорошо, моя родная, и я теперь всегда буду рядом с тобой, — прижала к себе дочку Жанна.

Алла шла на поправку медленно. В день выписки врач вновь вернулся к разговору о деревне. И Жанна вспомнила своего случайного знакомого. Позвонила ему и, услышав звонкий детский голосок, пригласила к телефону Анатолия Сергеевича, в душе боясь, что он может ее не узнать.

— Вы меня, может, и не помните, — начала она со вступления.

— Жанна Аркадьевна, вы, наверное, решили приехать к нам с дочкой и отцом, — перебил ее взволнованный голос  Анатолия Сергеевича. — Мы с детьми будем очень рады вас видеть.

На сборы много времени не потребовалось. Анатолий Сергеевич встретил их радушно. Увидев худенькую Аллу, подхватил ее на руки:

— Ну ты, дочушка, легенькая, как пушинка. Будем тебя козьим молоком отпаивать, а мои ребята друзьями тебе станут.

И только зайдя в дом, Жанна поняла, что в нем нет женщины. Со стены ей улыбалась жизнерадостная молодая женщина.

— Жена моя, Светлана, — кивнул головой Анатолий Сергеевич. — Она вместе с родителями в автокатастрофе погибла. Три года назад. А мы вот с Олежкой, Сашей и Денисом не смогли жить в нашей городской квартире, решили переехать в деревню. Я и дом сам срубил, чтоб от горя отвлечься. Детки у меня замечательные, во всем помогают. К счастью, и работа мне здесь нашлась — работаю мастером леса, а сам по профессии учитель. Директором школы работал. А жена была учительницей в моей же школе, — грустно улыбнулся Анатолий Сергеевич. — Вот какая штука жизнь. То счастья сполна отвалила, то горем наделила так, что, думал, не справлюсь. Жить не хотел. А посмотрел на деток своих и понял, что я ведь у них один. Так и выстоял.

Жанна любила разговаривать с Анатолием Сергеевичем. Он, географ по специальности, в свое время много путешествовал, да и рассказчиком был великолепным. Жанну радовало то, что дети очень быстро нашли общий язык, и если первое время Жанна пугалась босоногой Аллы, которая с полотенцем через плечо бежала к реке вместе с детьми, то потом привыкла и радовалась тому, как быстро она набирается сил. Жанна с удовольствием кашеварила, стараясь разнообразить меню. Дочка и мальчишки пытались ей помочь, и Жанна с удовольствием им показывала, как и что нужно делать. И когда они однажды испекли огромный пирог с вишнями, все были просто в восторге.

— Да, моим мальчишка нужна мать, — сказал задумчиво Анатолий Сергеевич. — Я вот смотрю, как они к вам льнут, душа кровью обливается. Разве я могу им дать то, что могла дать мать?

— Вы замечательный отец и у вас все получится. А дети у вас просто чудо. И, что приятно отметить,  моя Аллочка расцвела у вас здесь,  и характер у нее изменился в лучшую сторону, —улыбнулась Жанна.

— Просто вы пытались отгородить ее от всех проблем, вбивали ей в голову, что она чуть ли не Бог, вот девочка и сама поверила в свою избранность. Сейчас же все встало на свои места.

Лето пролетело незаметно. И Жанна поняла для себя, что ей будет не хватать вечернего чаепития за большим столом на веранде, что она будет скучать по мальчишкам. Но себе она не хотела признаться в том, что Анатолий Сергеевич очень надежно прописался в ее жизни.

— Буду рада видеть вас у нас в гостях, — сказала Жанна,  прощаясь, не глядя на Анатолия Сергеевича.

— Да-да, обязательно. И вы не забывайте нас, — вторил ей он.

И жизнь потекла своим руслом. Жанна несколько раз набирала номер телефона Анатолия Сергеевича и давала отбой.

— Дочка, я вижу, что запал тебе в душу Анатоль. Ты, как я понял, тоже ему приглянулась. Дети ваши подружились, давайте-ка, съезжайтесь, а я хоть спокойно умру, — сказал как-то отец за вечерним чаем.

— Папуль, ну ты что, живи долго, — поцеловала его Жанна. Она не могла сказать отцу, что за все это время Анатолий Сергеевич ей так и не позвонил ни разу. Даже как друг. Не поинтересовался, как идут дела у нее, у Аллы. Значит, они ему безразличны. А там, в деревне, он просто вел себя как радушный хозяин. И все.

— Мам, а мы когда поедем в деревню? А почему к нам дядя Толя с мальчишками не приезжает? — засыпала вопросами Жанну дочка.

— Мы к ним зимой на каникулы поедем, — пообещала Жанна.

— Так долго ждать… — разочарованно произнесла Алла.

— Время, моя хорошая, летит незаметно, — потрепала дочку по волосам Жанна.

* * *

— Мамуль, там кто-то в дверь звонит, — крикнула Жанне, которая затеяла стирку, Алла.

— Так открой! — попросила Жанна.

— Не могу, я не одета, — ответила Алла.

Жанна  вытерла руки и направилась к двери.

— А это мы. К вам в гости. Не ждали? — широко улыбаясь, спросил загородивший весь дверной проем Анатолий Сергеевич.

— Ждали! Ждали! Еще как ждали! — радостно захлопала в ладоши Алла.

Дети забежали в квартиру и начали радостно о чем-то щебетать. Жанна не слышала их, она смотрела на Анатолия Сергеевича. Лицо ее полыхало. А сердце стучало так, что, казалось, его слышат все.

— А ты что гостя на пороге держишь? — спросил выглянувший из своей комнаты отец.

— Заходите, Анатолий Сергеевич,  — взяв себя в руки, пропустила вперед желанного гостя Жанна.

Елена БЕГУНОВИЧ