Бобруйские «бомберы»: чем сегодня живет авиагородок дальней авиации СССР
В истории Бобруйска много страниц отведено холодной войне, и только сравнительно недавно c них снят гриф «секретно». Немногие в городе знали, что рядом военные построили два хорошо укрепленных и замаскированных хранилища с ядерными боеголовками и водородными бомбами. Доставить их на территорию потенциального противника должны были тяжелые бомбардировщики дальней авиации. В авиагородке рядом с аэродромом и сейчас живут летчики, которые помнят и могут рассказать, какую роль им предстояло выполнить в случае войны. Продолжаем рассказывать о постсоветской жизни военных городков в проекте «Закрытый город».
Бобруйский «Илья Муромец»
Аэродром в Бобруйске появился в годы Первой мировой войны. Изначальные сведения о нем относятся к 1918 году. В историю он попал благодаря первому тяжелому бомбардировщику «Илья Муромец», вынужденно приземлившемуся здесь. Его из Станьково в Смоленск перегонял полковник бывшей российской армии Иосиф Башко, но неблагоприятные погодные условия и отказ двигателя вынудили командира «Муромца» сесть в Бобруйске.
Город к этому времени заняли части 1‑го Польского корпуса генерала Довбор-Мусницкого, которые воевали уже против большевиков, и экипаж был арестован. А 21 мая 1918 года германское командование предъявило ультиматум командиру 1‑го Польского корпуса о немедленном разоружении и демобилизации. В итоге трое польских военнослужащих вместе с Иосифом Башко приняли решение бежать.
Удалось это сделать только в ночь на 23 мая. Летчики пробрались на самолет и вылетели в сторону Смоленска. Это был первый в истории авиации побег из плена с использованием летательного аппарата.
Власть меняется
Аэродром не раз переходил из рук в руки: с него летали поляки, потом немцы, и наконец в 1919 году он стал советским. С 1941 по 1944‑й на бобруйском аэродроме базировались самолеты люфтваффе. Кстати, немцы модернизировали взлетно-посадочную полосу из грунтовой в деревянную. «Помогли» им в этом советские военнопленные: сначала они заготавливали метровые чурки в в лесу, а потом вбивали их в землю.
А авиагородок появился при аэродроме еще до войны. Здесь в 30‑х годах построили казармы, госпиталь и дома офицерского состава (такие же мы уже встречали в Лапичах и Цели). У ДОСов адрес был простой — «первый» и «второй», и здесь жил высший командный состав. Говорят, там очень хорошие квартиры — с большими ванными и высокими потолками.
После войны и до 1994 года в Бобруйске базировались полки 22‑й гвардейской бомбардировочной авиационной дивизии. Первое время советские пилоты летали на американских бомбардировщиках В‑25. Почему не на советских? Да просто не было подобных самолетов у СССР. Только в 1951 году на взлетно-посадочную полосу приземлились Ту‑4.
Копия «суперкрепости»
Ту‑4 был копией американского бомбардировщика Б‑29 «Суперкрепость». Владимир Свиридов, владелец частного музея и бара «Авиатор» в авиагородке, рассказал интересную историю создания этой модели.
В 1944 году три американских «суперкрепости» произвели вынужденную посадку на территории СССР. Подобных самолетов у Сталина не было. Сделать такой собственный самолет в короткие сроки не получилось, поэтому решили скопировать американский. По одной из легенд, дошло даже до того, что советские инженеры скопировали фотоаппарат «Лейка», забытый экипажем в кабине.
Появление Ту‑4 высоко оценили Штаты. Директива Совета Национальной безопасности США указывала, что потенциальный противник имеет более 1000 бомбардировщиков Ту‑4 и даже… не менее 10 атомных бомб. Подчеркивалось, что это в корне меняет вероятную картину боевых действий в Европе, так как основными целями для них станут войсковые группировки НАТО. Старый Свет становился заложником ядерного противостояния.
Следующим бомбардировщиком, который появился в Бобруйске, стал Ту-16. Этот самолет, к слову, скопировали китайцы. У них он назывался Xian H‑6 и составлял основу стратегической бомбардировочной авиации.
С появлением современных бомбардировщиков в Бобруйске начали размещать ядерное оружие. Специально для этого в двадцати километрах от города в середине 1950‑х годов построили так называемый объект Казаково. Там хранились девять водородных бомб.
Позже, когда на вооружение приняли сверхзвуковые бомбардировщики Ту-22М, построили еще одно хранилище. Оно предназначалось уже для 200 ядерных боеголовок, которыми оснащались крылатые ракеты.
Обслуживала хранилище специальная часть, подчиненная напрямую секретному 12-му Главному управлению Минобороны.
Ту-22М2 были вооружены ракетой X‑22 «Буря», чьи характеристики и само их существование держались в строжайшем секрете. Ракета предназначалась для уничтожения авианосных групп. Ядерные варианты ракеты носили название Х‑22МА и Х‑22НА. Мощность ракет, по некоторым данным, была 350 Кт и 1Мт соответственно.
Появление в СССР нового дальнего ракетоносца-бомбардировщика Ту-22М2 вызвало большую озабоченность у руководства стран НАТО. Причем американцы считали его межконтинентальным носителем оружия. Ту-22М2 стал одним из «камней преткновения» на переговорах об ограничении стратегических вооружений между СССР и США в 70‑е годы. Союзу пришлось пойти на договоренность со Штатами в рамках ОСВ‑2, по которому со всех Ту-22М2, находившихся в строю, сняли оборудование заправки топливом в полете. А это значительно ограничило возможности всего авиационно-ракетного комплекса. Было также ограничено серийное производство Ту-22М2 на уровне тридцати машин в год.
Перед самым развалом СССР, в марте 1989 года, на вооружение приняли новую модификацию этого бомбардировщика — Ту-22М3. Самолет отличался полностью новым бортовым оборудованием и широким применением в конструкции титана, за счет чего существенно удалось снизить его массу.
Авиагородок
Что же касается авиагородка, то сразу после войны он представлял собой ряды землянок. В 1950‑х годах начали строить «финские» домики — с печным отоплением и туалетом на улице. Таких была целая улица, но их снесли. Их место заняли хрущевки и стандартные для военных городков панельные пятиэтажки.
Интересно, что в авиагородке никогда не было улиц. То есть у зданий было только цифровое обозначение: 7, 8, 9, 10 и так далее. Теперь городок включен в состав Бобруйска, и на карте его можно найти в виде улицы Бориса Ковзана.
Раньше его территорию окружал бетонный забор и попасть внутрь можно было только через одну из двух «дырок» — так местные называли КПП.
— Лет семь назад наша «берлинская» стена пала — ее разобрали, — говорит Владимир Свиридов. — Теперь как таковой границы с Бобруйском нет. Но бобруйчане все равно говорят — «авиагородок». В бытовом плане жить в городке было вполне комфортно. Район и сейчас считается хорошим — есть магазины, садик, летом много зелени.
— У нас был самый лучший ледовый каток в городе: из дома выходили утром — возвращались к вечеру. Тут раздолье было. Интересно, что мы, дети военных, всегда могли прикарманить сколь угодно патронов, но никто этого не делал. Попадешься — отца уволят.
В здании санчасти был немецкий госпиталь. Когда начали менять трубопровод — наткнулись на массовые захоронения германских солдат — вывезли два МАЗа костей. Теперь здание сносят.
А вот дома покрепче реконструируют. Например, из этого сделают многоквартирный дом.
Бар-музей «Авиатор»
Наверное, главная достопримечательность городка — бар «Авиатор». Его владелец Владимир Свиридов увлекается историей дальней авиации. Мужчина по крупицам собирает различные артефакты — тут у него и катапульты, и амуниция пилотов, и штурвалы, и фотографии, и газетные публикации.
В разгар рабочего дня здесь посетителей обычно нет. Но нам повезло — мы встретили человека, который был командиром стратегического бомбардировщика Ту-16 в 1970‑е годы, майора в отставке Виктора Манушкина. У него огромный запас историй из жизни аэродрома и летчиков, но в этой статье мы расскажем лишь несколько.
Отряд космонавтов
Виктор Манушкин говорит, что в 1971 году он отбирался в отряд космонавтов.
— Забрали в Москву, в центральный исследовательский авиационный госпиталь, кладут в закрытую палату, куда только врачи могут заходить. Здесь уже были пациенты. Знакомимся: Волков, Добровольский, Пацаев и еще один полковник — испытатель высотных парашютов. После всех анализов и всевозможных обследований мне сказали, что я не годен для полета в космос, но на самолетах летать могу. Вернулся в Бобруйск, а через некоторое время по радио зачитали сообщение — космонавты Волков, Добровольский, Пацаев при возвращении из космоса погибли.
Летавший на Ту-16 Виктор Манушкин говорит, что полеты на стратегических бомбардировщиках были не менее опасными и иногда оборачивались авариями. Однажды ему повезло — он смог посадить бомбардировщик на одном двигателе.
— Мотор отказал при взлете, и самолет начало ощутимо тянуть в сторону. Доложил о случившемся и стал сливать топливо — самолет взлетал полностью заправленным. Прошла минута-другая, ответа нет, только на четвертую с КП ответили — сливай топливо и заходи на посадку. Я им и говорю — так я уже слил. 28 тонн керосина пришлось за борт сбросить, оставил еще семь, если с первого раза сесть не смогу. Но все обошлось.
«Татаро-еврейский» и «бройлерно-хрустальный»
Здесь, в Бобруйске, с конца мая 1945-го по 1 сентября 1994-го размещался штаб 22‑й гвардейской авиадивизии. В 50‑е и 60‑е годы тут базировались два полка, позже — один, а два других — в Барановичах и Мачулищах.
У полков, базировавшихся в Бобруйске и Барановичах, есть свои шутливые названия. Барановичский называли «гусь хрустальный» или «бройлерно-хрустальный». Это произошло из-за того, что при заходе на посадку самолет задел шасси железнодорожный вагон с цыплятами. Вагон опрокинулся, бройлеры разбежались. Вторая история — опять заход на посадку и зацеп за вагон, но на этот раз с водкой. Говорят, тогда летчики доставили много радости местному населению.
У 111-го Берлинского полка из Бобруйска свое название — «татаро-еврейский». «Здесь два командира эскадрилий были евреи, один — татарин», — поясняет Виктор Манушкин.
Возможно, это послужило и причиной того, что полк в 1971 году расформировали.
— К нам приехал маршал Гречко, — рассказывает отставной военный. — На плацу выстроился весь личный состав эскадрилий 111-го полка. Их командиров представили маршалу — Столпнер, Мистергазе, Глембаум.
«Какой же это Берлинский полк? — удивляется Гречко. — Он у вас израильский!». А через неделю приходит приказ — «111‑й полк разогнать».
Дудаев в Бобруйске
Потом Виктор Манушкин перевелся на аэродром в Болбасово, а в 1976 году его по состоянию здоровья списали с летной работы. Далее 5 лет служил в Чехославакии, где был начальником штаба. А потом опять вернулся в Бобруйск.
— Вещи помог перевезти сюда мой однокашник по учебе в Тамбове Джохар Дудаев, — рассказывает Виктор. — Тогда он командовал дивизией в Тарту, в Эстонии. И в один из приездов в Беларусь на военный совет, уже в 90‑е, я его пригласил к себе в гости. Тогда с ним пришли генералы Столяров и Мещеряков. Сидим, отмечаем, я вышел на кухню и вижу, что мой 11-летний сын с большим кинжалом в коридор крадется. Оказывается, Джохар решил подшутить над генералами и подговорил малого срезать с генеральского кителя две пуговицы, мол, адъютанты утром пришьют.
Вспомнил тогда Дудаев и случай в летном училище. Тогда мы сдавали сложный экзамен по теоретической механике, и если бы не сдали, то в отпуск нас бы не отпустили. Решили вскрыть кафедру и пометить билеты. Вот мы, 4 человека, ночью пробрались в кабинет. Пока мои товарищи билеты помечали, я был «на шухере» — стоял у двери и выглядывал в пустой коридор. И вдруг вижу — по нему идут трое, с повязками дежурных на рукаве. Мы побежали, и слышу окрик: «Курсант Манушкин, стойте, я вас узнал». Ну я и стою. Подходит Дудаев в форме капитана и еще два парня. Спрашивает, Витя, а что ты тут делаешь. Ну я и говорю: билеты метим. Оказалось, что Джохар переоделся в форму капитана, чтобы с той же целью зайти на кафедру.
Все знают, что Дудаева взорвали ракетой в 1996 году российские спецслужбы. Но у Виктора Манушкина есть своя версия:
— Когда он служил командиром полка в Белой под Иркутском, там у него случился роман с молодой официанткой, которая обслуживала летчиков. Она родила ему сына. И в 1996 году его гибель могла быть инсценирована, а он сам с этой женщиной и сыном уехал в Арабские Эмираты.
Самолеты улетели
После распада СССР 22‑я дивизия перешла в юрисдикцию России, и самолеты со всем авиационным вооружением ушли на аэродром Белая под Иркутск. Последний Ту-22М взлетел с аэродрома 1 сентября 1994 года.
— Пилот, полковник Горячев, специально как можно ниже прошел над городом, чтобы показать, что вот, смотрите, это последний полет, — говорит Владимир Свиридов. — Городок тогда буквально опустел. Многие летчики были еще слишком молоды, чтобы заканчивать карьеру, поэтому дальше они служили уже под Иркутском. Но когда и в России керосин закончился, самолеты перестали летать, летчики стали пить. Говорят, что у них в общежитиях стояли ванны, полные спирта, и рядом кружка на цепочке…
Те, кто постарше, кому до выслуги оставалось немного, квартиры свои не продавали и вернулись обратно.
— У нас в городке жилье можно было приватизировать с 1994-го по начало 2000‑х. Но много «ничейного» жилья осталось, и в него вселялись все, кто стоял на очереди или жил в общежитии. А сколько до сих пор стоит гаражей кооперативных тех, кто уехал? Теперь они им уже вряд ли нужны.
В то время квартиры в городке скупали по дешевке — по 4 – 6 тысяч долларов. Зато теперь 3‑комнатные с хорошей планировкой продаются уже по 25 тысяч, говорит Виктор.
— А в Быхове, в авиагородке, жилье не давали приватизировать, и летчики ушли, просто оставив свое жилье. Заходишь в подъезд к знакомым, а там только 2 квартиры жилые.
На аэродроме не так давно сделали капитальный ремонт — здесь теперь могут садиться любые типы самолетов. Обслуживает и охраняет его белорусский инженерно-аэродромный полк, но авиации здесь нет.
— Были разговоры, что если сюда вернутся российские самолеты. Что тут и школ и садиков настроят, — говорит Владимир Свиридов. — Но в реальности все будет не так. Ну поселятся в общежитии 20 летчиков — их же много не надо. И будут они служить вахтовым методом.
TUT.BY